- Ирина Михайловна, потеря близкого человека - это всегда боль, которая не проходит даже с годами. Тем не менее жизнь продолжается и жить нужно. Как вы чувствуете себя сегодня?
- Боль несколько отступила, но я до сих пор чувствую себя брошенной, одинокой. Вы знаете, мне кажется, что у Михаила Сергеевича после смерти мамы взгляд стал каким-то страдальческим. Как-то папа сказал: "У меня такое ощущение, что Раиса бросила меня". Родители часто разговаривали об уходе из жизни, особенно в последнее время. Мама всегда признавалась, что не хотела бы остаться одна, она бы сломалась. И в этом нет ничего удивительного. Она была женщиной по-своему слабой и ранимой.
- Говорят, что уход Михаила Сергеевича из власти был воспринят супругой очень драматично. Раиса Максимовна была честолюбива?
- В какой-то мере да. Но главное не в этом. Главное, что все неудачи папы она воспринимала очень тяжело, с утроенной силой. Она долго не могла смириться с ними. Папе все это удавалось легче пережить. Родители прожили на вершинах власти большую часть свое й жизни, хотя знали не только вершины, но и глубины. Многие такие моменты оставляли зарубки на сердце мамы. Видимо, они не прошли для нее бесследно и в конце концов сыграли свою роковую роль.
- Были ли в их жизни какие-то мистические предзнаменования?
- Наверное. Одно вот помню. Как-то родители поехали отдохнуть в Калмыкию, в Манычский заповедник, где раскинулись бескрайние поля тюльпанов разных цветов. Кто-то им сказал, что если они найдут черный тюльпан, то это к великому счастью. И они нашли его, ч ему были безумно рады.
- Помогал ли отец Раисе Максимовне в быту?
- Вначале очень. Они все делали вместе. Со временем из-за своей загруженности отец перестал заниматься домом, но мама в этом его никогда не упрекала. Отец сильно уставал.
- Чем занималась ваша мама помимо дома?
- Она могла преподавать философию, но ей не разрешили, так как она не была членом партии. Пошла работать в библиотеку. Позже устроилась на работу в медицинский, а после сельскохозяйственный институт. Она читала курс исторического и диалектического материализма, этики, эстетики. И вдруг однажды ее увольняют: "Как это так, не член партии, а преподает такие дисциплины", - возмущалось начальство. Пришлось маме вступить в КПСС.
- Ваш отец достаточно быстро сделал карьеру, взобрался по ступенькам наверх. Как Раиса Максимовна принимала эти перемены?
- Нормально. По большому счету, в нашей семье все оставалось по-прежнему. В свой мир родители никого не впускали. Хотя именно в те годы стало понятно, что отец - человек публичный и на какие-то мероприятия мама должна ходить вместе с ним. Мама всегда вел а себя так, чтобы не подвести отца. Кстати, я хорошо помню, как отца перевели на работу в Москву. Перевозить-то было нечего. У него было всего три костюма и огромное количество книг.
- Часто ли родители спорили?
- Да, споры бывали. Они очень любили спорить. Но темы всегда были интересные, спорили не из-за того, кому мыть тарелку. Обсуждали книги, труды философов, фильмы, театральные постановки, музыку. Когда я подросла, стала активным участником этих диспутов.
- Те, кто знал вашу маму, говорят, что она была очень щепетильным и даже педантичным человеком.
- Щепетильным - да. Когда мы жили на Ставрополье, мама хранила все квитанции об оплате продуктов из стола заказов. Чтобы никто не подумал, что мы эти продукты воруем. Когда позже мама была за рубежом, она составляла опись подарков. Она их сдавала в Гохран и всегда под расписку. Вообще она была человеком основательным. Оказавшись в музее, с трогательной серьезностью изучала экспонаты и картины. На любой вопрос стремилась ответить по возможности исчерпывающе, порой до того подробно, что многие улыбались. Она никогда не изменяла себе. Она была очень доброжелательным человеком, всегда оставалась приветливой, что бы ей ни отвечали, куда бы ни клонился разговор. При своем положении она могла позволить себе быть более прямой, не такой дипломатичной. Даже с малоприятными ей людьми она держалась достойно.
- Кстати, а как мама узнала о том, что отца избрали секретарем ЦК КПСС?
- Накануне он позвонил ей из Москвы и сказал: "Сегодня встречался с Черненко. Слушай завтра радио". Мама обрадовалась. Она поняла, что речь идет о новом назначении Михаила Сергеевича.
- Что изменилось с вашим переездом в Москву?
- Все серьезные вопросы родители стали решать во время прогулок. Теперь они знали, что их прослушивают. Поэтому в доме ничего лишнего говорить было нельзя. Во время одной из таких прогулок, когда скончался Черненко, папа сообщил Раисе Максимовне, что на днях может встать вопрос о его избрании на первый пост в партии. Какие-то вещи ей приходилось скрывать. Она даже на концерты Аллы Пугачевой ходила тайком. Любить Аллу Борисовну среди членов Политбюро считалось дурным вкусом. Подобные походы жен партийных начальников на концерты, к примеру, Высоцкого или Пугачевой очень часто обсуждались в кулуарах. Многие ухмылялись и говорили, что "Пугачева - это образец пошлости и вульгарности". Мама была другого мнения об этой певице. Считала ее настоящей актрисой и очень ранимой женщиной. Мама никогда не общалась с женами папиных коллег. Ее больше привлекала среда, в которой обитают художники, писатели, поэты, музыканты.
- А как позже ваша мама решилась выйти из-за плеча высокопоставленного мужа? Ведь в то время это был нонсенс.
- Вы знаете, мама задумалась над этим, она не знала, как ей быть. Тогда отец ей сказал: "Мы с тобой люди сложившиеся. Ничего менять не будем". И только тогда она вышла из-за спины отца. - Публика беспощадна к тем, кого ей приходится лицезреть на экране. Ваша мама первой испила горькую чашу всенародного внимания, а что такое признание, узнала, лишь будучи смертельно больной. О блистательных нарядах вашей матери судили-рядили все...
- Да. Она очень переживала из-за этого, сильно расстраивалась. Она просто всегда следила за собой. Все свои наряды Раиса Максимовна шила за счет Михаила Сергеевича. Многие слагали о ее гардеробе легенды, говорили, что у нее столько платьев, сколько у английской королевы. Все это было неправдой. Мама часто обновляла гардероб, но делала это таким образом: старое платье сдавалось в комиссионку, а на вырученные деньги шилось новое. И платьев-то было не так много. Вы знаете, мне кажется, что многих раздражал о то, что у мамы был безукоризненный вкус. Даже тогда, когда у нас не было денег, она всегда из самой дешевой ткани могла сшить прекрасный наряд, которому многие завидовали. Я сейчас думаю, как некоторые ее ненавидели всего лишь из-за того, что она была хорошо одета и шла рядом с мужем. Откуда это берется у некоторых людей? Мало того, многие сочиняли, что мама на Западе делает немыслимые покупки и рассчитывается какой-то золотой картой. Полная чушь. У нас дома ничего не осталось, кроме каких-то сережек и кольца, приобретенных в этих поездках. Да, подарки ей дарили, но они сдавались в Государственное хранилище и ей не принадлежали.
- Это правда, что ваша мама пережила сильное потрясение во время августовского путча 1991 года?
- Не то слово. Она перенесла инсульт, который сыграл большую роль в ее дальнейшем нездоровье. Она очень боялась, что в Форосе нас отравят. Весь обслуживающий персонал из КГБ. Даже продукты, и те были оттуда. Все подчинялись одному человеку. И когда к тебе ни с того ни с сего является начальник твоей же охраны в составе путчистов, что ты должен думать? Хотя, конечно, вся личная охрана, кроме начальника Медведева, осталась нам верна. Но у них ситуация тоже была тяжелая. Представьте себе, начальник охраны собирается и уезжает. По сути бросает их. И что им делать? Они приняли решение, что в течение трех суток останутся с нами. Я с ужасом вспоминаю те дни. Помню, как эмоционально все переживал отец. Его до сих пор упрекают в том, что он много говорит, но он много говорит, потому что хочет убедить. Раиса Максимовна часто говорила: "Тебе все равно не удастся всех убедить". А вот ему казалось, что если объяснить человеку, то он обязательно поймет. Это его позиция. Отсюда и манера долго говорить.
- После Фороса ваша мама быстро в себя пришла?
- Нет. Потому что после отставки папы с поста президента СССР начался нескончаемый Форос. Мама даже хотела написать книгу о годах после ухода Михаила Сергеевича в отставку. Эти годы были бездной предательств, клеветы, изоляции.
- О чем вы говорили с мамой в последние дни в клинике немецкого города Мюнстера?
- Обо всем. Вспоминали мое детство, родительскую молодость. Я фактически все время была с ней. Папа иногда отлучался поспать или пообщаться с журналистами. Сейчас я думаю, что мама была все-таки счастливым человеком. Мы с отцом читали ей письма, которые приходили от граждан бывшего СССР, такие трепетные и душевные. Я никогда не забуду, как однажды она заплакала и сказала: "Неужели для того, чтобы все это услышать, я должна умереть?" Сейчас я уверена, что в Политбюро и в органах были такие люди, которые хотели дискредитировать моего отца мифами, созданными про маму: про наряды, про то, что она решает кадровые вопросы и вообще все в стране.
- Как вам живется сейчас?
- Сейчас я более счастлива, чем в прошлые годы, когда отец занимал посты, потому что я более свободна. Ушел личностный момент, который был между папой и Ельциным. Хотя у Михаила Сергеевича это в большей степени имело характер политического противостояния , а у Бориса Николаевича преобладало именно личностное. Когда личные интересы затмевают государственные, начинается истинная трагедия. Конечно, сейчас мне сильно не хватает мамы, ее советов, ее теплых рук. Отец продолжает вести активный образ жизни, но лишь я вижу, как ему тяжело одному. Это была великолепная, идеальная пара. Я росла и думала, что в моей семье все будет так же. Но увы! Не сложилось. Пришлось расстаться с мужем. Может быть, и зря. Ведь многие миллионы людей так живут, а я все верила в сказку, в идиллию, которую воплотили в жизнь мои родители.
2002 г.
